Заплывшие жиром глазки уставились на меня с нескрываемым ехидством:

– И чем же собираешься промышлять? Помнится, еще в начале весны тебе было выдано три дюжины виграмм на запрошенные действия. Неужто закончились?

Разумеется, не закончились. Да и до конца года вряд ли смогу их все успешно употребить по назначению. Но для нового заказчика те листки не годятся.

– Нет, дьен, благодарение Анклаву, их хватит еще надолго. Мне нужна совсем другая виграмма.

– Какого же рода?

Кажется, он заинтересовался. Еще бы! Вечно прозябающий в отсутствии заказов неудачник вдруг явился за листком, отличным от привычных.

– Виграмма на чарование оружия.

Сагинн погладил подбородок, перебирая складки:

– Оружие, значитца…

– Да, дьен. Всего один листок.

– Один?

Невинная просьба погрузила главу Опорного хозяйства Регистровой службы в глубокую задумчивость, сопровождаемую тщательным осмотром моей персоны. Взгляд толстяка медленно спустился с лица до носков потрепанных сапог, потом еще неторопливее поднялся обратно.

– Один…

Бормотание понравилось мне еще меньше, чем затянувшаяся перед ним пауза. Что за сложность? Неужели не найдется единственного листочка?

– Я могу получить виграмму, дьен?

– Да, конечно же, получить… Но не сегодня.

Полученный ответ подвиг меня на по-детски обиженное:

– Почему?

– Видишь ли, ты пришел слишком поздно, все подготовленные виграммы закончились.

Ага, так я и поверил! Да если выдвинуть любой из ящиков стола, можно в нем найти не один и не десяток, а целые кипы листков! Только все они уже обещаны тем, кто готов заплатить звонкой монетой в обход казны Анклава. Вот почему Сагинн так внимательно меня рассматривал: прикидывал, сможет ли чем поживиться и не слишком ли рискованным окажется его неистребимое стремление к наживе. Как будто прошедший год изменил порядок вещей… Тьфу!

– Тогда мне лучше зайти завтра?

– Завтра? Почему бы и нет… Конечно, лучше завтра… – Толстые губы задумчиво и безмолвно прожевали еще несколько слов, потом уверенно возразили: – Хотя нет. До конца недели новых виграмм не будет.

Вот те раз… Что же получается? Пока нет денег, нет виграммы. Пока нет виграммы, я не могу заключить договор на чарование оружия, стало быть, не могу заработать денег, чтобы… Купить несчастный клочок бумаги. Замкнутый круг. И что же делать?

Пуститься в обход? Плюнуть на правила и заняться чарованием без заполнения договоренности? Знаю, так делает если не большая, то ощутимая часть магов. Но между ними и мной есть немаловажная разница. Если меня поймают, я не смогу откупиться. Просто нечем. И тогда придется отправляться в услужение Анклаву, а это хуже, чем каторга. Много хуже. Особенно если попасть к одному человеку, который… Нет, лучше отказать убийце, тот хоть просто и незамысловато убьет.

– Не сегодня, Мэлли, не надо… Прошу тебя…

Мягкие ладони упрямо уперлись мне в грудь, неспособные остановить напор, но зато очень ясно заявляющие о настроении их хозяйки. А если женщина против, нет смысла настаивать, потому что не получишь и сотой доли настоящего удовольствия.

Подчиняюсь и ретируюсь.

– Хорошо, как скажешь.

– Прости. У меня будет слишком много дел.

Не дел, а мужчин, жаждущих смять твою постель и твое тело в жарких объятьях. Но да, для тебя они именно «дела», а не что-то иное.

– Не дуйся, Мэлли.

Я не дуюсь. И не сержусь, Келли. Совсем не сержусь. Просто мне хотелось забыться и успокоиться. Хоть на часок.

– Перестань хмуриться! Учти, я все вижу.

Конечно, видишь, ведь ты сидишь перед зеркалом, расчесывая тугие темно-золотые локоны, змейками рассыпающиеся по спине и достигающие той самой ложбинки…

Нет, надо отвлечься. Не буду смотреть на тебя. Да и зачем смотреть? Я могу представить каждую твою черточку не глядя.

Покатые плечи, с которых так плавно и мило сползает платье. Пышные бедра, воспламеняющие желание одним прикосновением. Коленки, невинно округляющиеся, когда ты подтягиваешь их к себе, кутаясь в покрывало. Нежно-розовая кожа, похожая на лепестки весенних цветов. Упругие губы, не нуждающиеся в краске: тебе достаточно лишь раз их прикусить. Темный, как мореное дерево, взгляд, выражение которого невозможно угадать. По крайней мере, мне никогда не удавалось…

Ты красавица, Келли. В моих глазах. И? наверное, в глазах тех мужчин, которые приходят к тебе за минутами наслаждения. А впрочем, мне нет дела ни до кого на свете, пока я рядом с тобой. Потому что, когда ты со мной, мир словно задерживает дыхание и терпеливо ждет… Нашего расставания? Как это мило с его стороны!

Сколько мы вместе? Примерно два года. Забавно, но если бы мальчишка-посыльный не перепутал имена, я не узнал бы о твоем существовании. Как не узнал бы о Доме радости на Жемчужной улице, потому что у меня нет денег ни на жену, ни на платных возлюбленных. И ты – настоящее счастье, о котором мне даже не мечталось.

– Что-то случилось?

– Ммм?

Она повернулась, позволяя видеть не свое отражение в зеркале, а живой образ.

– Ты чем-то встревожен?

Да о чем мне волноваться? Подумаешь, полдня пошло псу под хвост, а вечером придется рискнуть жизнью, отказываясь от наверняка выгодного заказа. Пустяки.

– Да так… Ерунда.

Карие глаза недоверчиво прищурились, но дальнейших расспросов не последовало, и все вернулось на круги своя: зеркало, расческа, неспешные движения.

– Госпожа тебя ждет.

– Знаю, мне сказали. Просто я хотел прежде зайти к тебе и…

– Еще будет время.

– Конечно.

Мне показалось, или последние слова прозвучали чуточку поспешно и виновато? Словно Келли действует не по своей воле или… Хочет поскорее от меня избавиться. Может быть, дьеси Наута прольет свет на некстати возникшие сомнения?

В противоположность главе Опорного хозяйства Регистровой службы, хозяйка Дома радости была похожа на травинку, выжившую под жарким саэннским солнцем, но поплатившуюся за это потерей всех и всяческих соков: выше среднего роста, жилистая, словно бегун, с вечно поджатыми губами, суровая и неприступная. Правда, ее подопечные в один голос уверяли меня, что госпожа ласкова и заботлива, но лично я всякий раз, приходя в кабинет Науты, чувствовал себя как на экзамене. Причем очень трудном.

– Вы не торопились, юноша.

Вот-вот, сказано почти бесстрастно, а у меня внутри все начинает заходиться от дрожи. Наверное, подобная манера общения хорошо помогает выбивать деньги из неуступчивых клиентов и держать в повиновении наемных служек.

– Прошу прощения, дьеси. Я всего лишь зашел к своей…

– Хорошо, что вы первым это сказали! Именно об отношениях нам и нужно поговорить. Присядьте.

Не слишком располагающее начало. Хотя… Сагинн, к примеру, никогда не предлагал мне провести беседу с удобствами. Но, с другой стороны, наши с ним редкие встречи не отличались важностью, а блеклые глаза хозяйки Дома радости смотрят на меня излишне напряженно и почти пугают.

– Я полагаю, речь пойдет о моих услугах? Вы недовольны? Понимаю, что могу выполнять лишь огорчительно небольшое их количество, но спешу заверить вас в полнейшем…

Наута выслушала мою сбивчивую речь до конца и сурово кивнула:

– Меня вполне устраиваете и вы, и ваша работа. Более того, я не собираюсь прекращать договоренность.

Уф… от сердца отлегло! Заработок не слишком большой, но постоянный, такой терять было бы обидно.

– Тогда, дьеси…

– Вы и Келли.

Это и есть настоящая тема беседы? Почему же она мне, вопреки ожиданиям, не нравится? Но раз уж госпожа первая ее коснулась, признаюсь в том, о чем надеялся еще некоторое время помолчать:

– Вам не нужно беспокоиться, дьеси, я… хотел бы жениться на Келли. Не сейчас, разумеется! Чуть позже. Через год или два, когда и она полностью оплатит ваши заботы, и я смогу рассчитывать на доход, достаточный…

Наута, с момента моего появления в кабинете так и не присевшая ни на одно из кресел, зашла со спины и тяжело опустила ладони на мои плечи, почти вжимая меня в сиденье: